Неточные совпадения
— Послушайте, матушка… эх, какие вы! что ж они могут стоить? Рассмотрите: ведь это прах. Понимаете ли? это просто прах. Вы возьмите всякую негодную, последнюю
вещь, например, даже
простую тряпку, и тряпке есть цена: ее хоть, по крайней мере, купят на бумажную фабрику, а ведь это ни на что не нужно. Ну, скажите сами, на что оно нужно?
— Всего легче! На таких-то пустейших
вещах всего легче и сбиваются хитрые-то люди. Чем хитрей человек, тем он меньше подозревает, что его на
простом собьют. Хитрейшего человека именно на простейшем надо сбивать. Порфирий совсем не так глуп, как ты думаешь…
Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой
вещи), дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом),
простую самую.
Читатель, басни сей мысль самая
простая:
Что равенство в любви и дружбе
вещь святая.
Кроме того, я видал картины с генералами и множество других
вещей, которых я не мог купить, потому что мне давали на мои расходы
простой серебряный рубль, а не беспереводный.
У стены, на стуле, стояло небольшое, овальное зеркало в потускневшей золотой раме — подарок Марины, очень
простая и красивая
вещь; Миша еще не успел повесить зеркало в спальной.
Часов в 11 приехали баниосы с подарками от полномочных адмиралу. Все
вещи помещались в
простых деревянных ящиках, а ящики поставлены были на деревянных же подставках, похожих на носилки с ножками. Эти подставки заменяют отчасти наши столы. Японцам кажется неуважительно поставить подарок на пол. На каждом ящике положены были свертки бумаги, опять с символом «прилипчивости».
Особенно любопытно было видеть, как наши матросы покупали у туземцев фрукты, потом разные
вещи, ящички, вееры,
простые материи и т. п.
Они делают такие же материи, такие же лакированные
вещи, только все грубее и
проще; едят то же самое, как те, — вся японская жизнь и сама Япония в миньятюре.
Простыми глазами сразу увидишь, что находишься по преимуществу в земледельческом государстве и что недаром рука богдыхана касается однажды в год плуга как главного, великого деятеля страны: всякая
вещь обдуманно, не как-нибудь, применена к делу; все обработано, окончено; не увидишь кучки соломы, небрежно и не у места брошенной, нет упадшего плетня и блуждающей среди посевов козы или коровы; не валяется нигде оставленное без умысла и бесполезно гниющее бревно или какой-нибудь подобный годный в дело предмет.
Все
вещи, которые он употреблял, — принадлежности туалета: белье, одежда, обувь, галстуки, булавки, запонки, — были самого первого, дорогого сорта, незаметные,
простые, прочные и ценные.
Одни сутки мы
простояли на месте. Нужно было отдохнуть, собраться с силами и привести в порядок свои
вещи.
Стала говорить она самым
простым языком
вещи понятные, очень понятные, но каких от нее, да и ни от кого прежде, не слышали ее швеи...
Немецкая наука, и это ее главный недостаток, приучилась к искусственному, тяжелому, схоластическому языку своему именно потому, что она жила в академиях, то есть в монастырях идеализма. Это язык попов науки, язык для верных, и никто из оглашенных его не понимал; к нему надобно было иметь ключ, как к шифрованным письмам. Ключ этот теперь не тайна; понявши его, люди были удивлены, что наука говорила очень дельные
вещи и очень
простые на своем мудреном наречии; Фейербах стал первый говорить человечественнее.
Ну, вот, это
простой, обыкновенный и чистейший английский шрифт: дальше уж изящество не может идти, тут все прелесть, бисер, жемчуг; это законченно; но вот и вариация, и опять французская, я ее у одного французского путешествующего комми заимствовал: тот же английский шрифт, но черная; линия капельку почернее и потолще, чем в английском, ан — пропорция света и нарушена; и заметьте тоже: овал изменен, капельку круглее и вдобавок позволен росчерк, а росчерк — это наиопаснейшая
вещь!
И ему было хорошо: он несся по спокойной ночной теплыни, не спуская глаз с доброго молодого лица, слушая молодой и в шепоте звеневший голос, говоривший
простые, добрые
вещи; он и не заметил, как проехал полдороги.
— Да нет, отчего же? — возразил репортер. — Я сделаю самую
простую и невинную
вещь, возьму Пашу сюда, а если придется — так и уплачу за нее. Пусть полежит здесь на диване и хоть немного отдохнет… Нюра, живо сбегай за подушкой!
У меня перед глазами не было ни затворенной двери комнаты матушки, мимо которой я не мог проходить без содрогания, ни закрытого рояля, к которому не только не подходили, но на который и смотрели с какою-то боязнью, ни траурных одежд (на всех нас были
простые дорожные платья), ни всех тех
вещей, которые, живо напоминая мне невозвратимую потерю, заставляли меня остерегаться каждого проявления жизни из страха оскорбить как-нибудь ее память.
— Самая это, ваше сиятельство, полезная
вещь будет! А для
простого народа, для черняди, легость какая — и боже ты мой! Потому что возьмем, к примеру, хоть этот самый хмель: сколько теперича его даром пропадает! Просто, с позволения сказать, в навоз валят! А тогда, значит, всякий, кто даже отроду хмелем не занимался, и тот его будет разводить. Потому, тут дело чистое: взял, собрал в мешок, представил в прессовальное заведение, получил денежки — и шабаш!
Эта новая внутренняя жизнь поражала его своей многообразностью. Раньше он не смел и подозревать, какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются в такой
простой, обыкновенной
вещи, как человеческая мысль.
— Да; а между тем
вещь очень
простая. Вот теперь у нас конец февраля и начинается оттепель. Я хожу по комнате, посматриваю в окошко, и вдруг мысль озаряет мою голову. Что такое оттепель? спрашиваю я себя. Задача не хитрая, а занимает меня целые сутки.
Все, что, кажется, самого
простого, а тем более человека развитого, при другом порядке
вещей, стало бы непременно шокировать, поселять смех, злобу, досаду — они всем этим бесконечно услаждаются.
Я даже в это лето пробовал несколько раз от скуки сблизиться и беседовать с Любочкой и Катенькой, но всякий раз встречал в них такое отсутствие способности логического мышления и такое незнание самых
простых, обыкновенных
вещей, как, например, что такое деньги, чему учатся в университете, что такое война и т. п., и такое равнодушие к объяснению всех этих
вещей, что эти попытки только больше подтверждали мое о них невыгодное мнение.
— Слава богу, никакой болезни нет. А твое недомогание —
вещь простая и легко объяснимая: просто маленькое растяжение мускулов. Бывает оно у всех людей, которые занимаются напряженной физической работой, а потом ее оставляют на долгое время и снова начинают. Эти боли знакомы очень многим: всадникам, гребцам, грузчикам и особенно циркачам. Цирковые люди называют ее корруптурой или даже колупотурой.
— Государыня моя! очень благодарю вас за столь лестное ваше к нам внимание; но
вещи сии столь великолепны, а жена моя женщина столь
простая…
Судьба, как нарочно, после двухлетнего моего напряжения мысли всё в одном и том же направлении, натолкнула меня в первый раз в жизни на это явление, показавшее мне с полной очевидностью на практике то, что для меня давно выяснилось в теории, а именно то, что всё устройство нашей жизни зиждется не на каких-либо, как это любят себе представлять люди, пользующиеся выгодным положением в существующем порядке
вещей, юридических началах, а на самом
простом, грубом насилии, на убийствах и истязаниях людей.
В глаза метались многие
вещи, напоминающие о деревенском и
простом: кресло с дугою-спинкою и топориками-ручками, чернильницы в виде подковы, пепельница-лапоть.
Его дорогой костюм из тонкого серого шелка, воротник безукоризненно белой рубашки с синим галстуком и крупным бриллиантом булавки, шелковое белое кепи, щегольские ботинки и кольца на смуглой руке, изобличающие возможность платить большие деньги за украшения, — все эти
вещи были не свойственны
простой службе матроса.
Сколько
вещей простых, обыденных, на которые я прежде вовсе не смотрела, заставляют меня теперь думать.
— Послушай, что ты привязался ко мне? Это, понимаешь, скучно… Ты идеализируешь женщин, а я —
простой человек и на
вещи смотрю просто. Что такое — любить?.. Если действительно человек любит, то для любимого человека готов пожертвовать всем и прежде всего своей личностью, то есть в данном случае во имя любви откажется от собственного чувства, если оно не получает ответа.
— Я
простой человек, бабушка Татьяна, и люблю других
простых людей. Так вот я смотрю на вас и часто думаю, что у вас чего-то недостает в доме… Так? Не денег, не
вещей, а так… поважнее этого.
Но, как мы уже сказали, естественные стремления человека и здравые,
простые понятия о
вещах искажены и почти заглушены во многих.
Напротив, то, что каждому читателю должно показаться нарушением естественного порядка
вещей и оскорблением
простого здравого смысла, могу я считать не требующим от меня опровержений, предполагая, что эти опровержения сами собою явятся в уме читателя, при одном моем указании на факт.
Говорит он кратко, дельно, о
простых таких
вещах, — где же особенное в нем?
То она, как любознательный ребенок, приставала к Долинскому с самыми обыкновенными и незначащими вопросами; требовала у него разъяснения самых
простых, конечно ей самой хорошо известных
вещей; то вдруг резко переменяла тон и начинала придираться и говорить с ним свысока.
— Случилась
вещь простая, — отвечала бабушка, — я не люблю, чтобы меня унижали, когда я этого не желаю…
— Суд хоть и необходимая
вещь, но присутствовать на нем из
простого любопытства — безнравственно.
Почему делались? — а потому, очевидно, что требовались только _
простые_ сапоги, _
простое_ платье, _
простая_ музыка, то есть такие именно
вещи, для выполнения которых совершенно достаточно двух элементов: приказания и готовности.
И в самом деле, женщине, видевшей его один только раз и готовой предстать на грозный суд лучшего общества, и пожилому мужу, следующему на бал за хорошенькою женою, право, не до толпы любопытных зевак, мерзнущих у подъезда, но Красинский приписал гордости и умышленному небрежению
вещь чрезвычайно
простую и случайную, и с этой минуты тайная неприязнь к княгине зародилась в его подозрительном сердце.
Странно, почти необъяснимо, что даже о такой
простой и невинной
вещи, как железные дороги, литература не догадалась заговорить прежде, чем постройка их решена была правительственным образом; но эта недогадливость или робость литературы — факт несомненный.
Мне вспомянулся дерзновенный «старец Погодин» и его просветительные паломничества в Европу с благородною целию просветить и наставить на истинный путь Искандера, нежные чувства к коему «старец» исповедал в своей «
Простой речи о мудрых
вещах» (1874 г.).
Это — колдуны, кудесники, знахари, ведуны, ворожеи, ведьмы; и их почитают и боятся за то, что они находятся в неразрывном договоре с темной силой, знают слово, сущность
вещей, понимают, как обратить эти
вещи на вред или на пользу, и потому отделены от
простых людей недоступной чертой.
Она очень любила общество, любила разговоры людей веселых и живых, любила шутки и смех, любила, чтоб ее заставляли хохотать, а не задумываться, любила
простые речи о
вещах ей доступных; а Шатов говорил протяжно, плавно, последовательно, очень складно и умно или, по крайней мере, рассудительно, но зато безжизненно, вяло, утомительно и беспрестанно сбивался на книжные, отвлеченные предметы.
А этот (показывает на Блинкова) совсем уж меня, как
вещь какую
простую, купить хочет!
Семь ящиков и три стеклянные банки нельзя было везти с собою в
простой ямской кибитке; в одни сутки червяков бы затрясло, а хризалид оторвало с места и вообще все бы расстроилось, [Так мы думали тогда, но ошибались: червяков в траве и листьях, и особенно хризалид в хлопчатой бумаге, можно везти безопасно.] да и просто некуда было поместить эти громоздкие
вещи; оставить же без призора мое воспитательное заведение — также было невозможно.
Вера Львовна давно слышала и знала, что у каждого мужчины бывают до женитьбы интрижки и связи, что то, что для женщины составляет огромное событие, для мужчины является
простым случаем, и что с этим ужасным порядком
вещей надо поневоле мириться.
Пылкость стремлений сама по себе —
вещь весьма похвальная и притом составляет в человеке не что иное, как
простой признак живой молодости, а характер, как все согласны, не родится с человеком, а приобретается им во время воспитания, установляясь окончательно в последующих треволнениях жизни.
Проще сказать, кадеты говорили, будто несчастный шалун «умер под розгами», и так как в тогдашнее время подобные
вещи не представлялись невероятными, то и этому слуху поверили, а с этих пор сам этот кадет стал новым привидением.
Платонов. Путем опыта… (Смеется.) Говорите, почтенный Герасим Кузьмич, кому-нибудь другому, а не мне… Вообще бы я вам советовал не говорить со мной о высоких материях… И смеюсь, и, ей-богу, не верю. Не верю я вашей старческой, самоделковой мудрости! Не верю, друзья моего отца, глубоко, слишком искренно не верю вашим
простым речам о мудреных
вещах, всему тому, до чего вы дошли своим умом!
Если насытить воду известкой, или другою солью, или еще чем-нибудь, то каждая
вещь, когда вода выйдет паром, сложится по-своему: какая в трехгранные столбики, какая в восьмигранные, какая кирпичиками, какая звездочками, — каждая по-своему. Эти-то фигуры разные бывают во всех крепких
вещах. Иногда фигуры эти большие, в руку; такие находят камни в земле. Иногда фигуры эти так малы, что
простым глазом не разберешь их; но в каждой
вещи есть свои фигуры.